Капитан Магу - Страница 60

Махнув на все рукой, Алекс отправился в палатку. Словно издеваясь над ним, сквозь облака выглянула почти полная луна, залив проход бледным, мертвенным светом. А османийцы до самого утра сидели тихо, и только в рассветных сумерках несколько раз пальнули из винтовок в направлении руоссийских позиций, те не ответили. Капитан Магу этих выстрелов не слышал, он крепко спал, не раздеваясь, только сапоги снял и ремни ослабил.

Утром его никто не разбудил, значит, ночь прошла спокойно. Алекс провел ладонью по колючей щеке, подумал, что надо бы побриться, но греть воду было лень, да и одеколон потом щипаться будет. «Может бороду отпустить? Ее можно раз в месяц стричь. Или все-таки побриться?». Так ничего и, не решив, капитан выбрался из палатки, и сразу же наткнулся на сияющего, как новенький пятак лейтенанта Саева.

— И что у нас случилось радостного, пока я спал?

— Ничего не случилось, господин капитан, — опешил субалтерн.

— Тогда потрудитесь объяснить довольное выражение на своей физиономии.

— А это… Вот, солдаты подарили.

Надо понимать, что именно этот армейский револьвер бритунийского производства еще несколько часов назад покоился в кобуре османийского ярбая. Кто из солдат третьего или четвертого взвода решил подмазать курировавшего их субалтерна. Нет, не то что бы Алекс приревновал молокососа лейтенанта к своим солдатам, но зарубочку на память сделал. Надо будет с ними построже обходиться, а то забывать начали, кто в роте хозяин. И субалтерну такое спустить нельзя.

— А патроны к нему они вам подарить не догадались?

В точку! Судя по мгновенно скисшей физиономии лейтенанта, решением этой проблемы никто не озаботился.

— Никак нет, господин капитан!

— К тому же, данная модель не входит в число рекомендованных к самостоятельному приобретению и ношению. Поэтому, потрудитесь вернуть в кобуру уставной образец, а этот спрячьте подальше.

— Слушаюсь, господин капитан!

— Да, и что у нас, наконец, с потерями и трофеями?

— Убитых ни одного, — бодро доложил субалтерн, — раненых всего четверо. Точнее, раненых больше, но они решили остаться в строю. И один без вести пропал.

— Как пропал?!

— Видимо, убит был, а в темноте не заметили. И из вчерашних раненых сегодня ночью двое умерло.

Ладно, если пропавший сразу убит был, хуже, если раненого оставили. После сегодняшней ночи османийцы его вряд ли помилуют, и простой смертью он не умрет. Ну да теперь этого уже не узнаешь.

— Сколько осталось в строю?

— Сто двадцать два, господин капитан!

Двое суток и пятую часть роты, как корова языком слизнула. И раненых накопилось много, надо с ними что-то делать.

— Вот что, лейтенант, отберите среди раненых тех, кто может на лошади без седла удержаться, надо их отсюда эвакуировать. А я пока рапорт начальству напишу. Так сколько у нас трофеев?

— Винтовок взяли сто восемь, правда все без штыков. Револьвер — один. Лошадей — шесть. Жаль пушку не вывезли.

— А вам, лейтенант, смотрю, орден захотелось? Да не краснейте вы, будет вам орден, за ночную атаку заслужили.

— Премного благодарен, господин капитан!

— А револьвер я в рапорте указывать не стану, пусть у вас остается.

Алекс уже хотел было отправится обратно в палатку, заняться канцелярщиной, но тут один из наблюдателей доложил.

— Господин капитан, с той стороны белый флаг подняли!

Оба офицера быстро оказались у ближайшей амбразуры.

— Интересно, чего они хотят на этот раз, — удивился Саев.

— Вряд ли они решили сдаться даже после вчерашнего разгрома. Ладно, пойду, узнаю, а вы, лейтенант, займитесь ранеными.

И обернувшись к солдатам.

— Где вчерашняя портянка?

На этот раз толмач был один, зато солдат было двое. Один с флагом, второй вел в поводу лошадь. А на лошади… Вот и пропавший солдатик нашелся. Первым начал толмач.

— К сожалению, сам ярбай Озчелик не смог присутствовать здесь по причине полученного ранения. Мое имя Ялчин Текин. Я всего лишь скромный торговец…

— Если можно — короче, — потребовал Алекс.

— Хорошо, хорошо, — зачастил Ялчин. — Ярбай Озчелик приказал мне вернуть тело вашего воина, погибшего в ночном бою.

— Передайте ярбаю мою благодарность и сожаление, что нам пришлось встретиться как врагам.

Толмач-торговец, похоже, принял сожаление капитана всерьез.

— Да, вы правы, господин капитан, эта война такая неприятность для такого скромного торговца, как я. Одни убытки.

Спохватившись, что руоссийскому офицеру его убытки вряд ли интересны, Ялчин вспомнил о еще одной цели своей миссии.

— Кроме того, ярбай Озчелик приказал мне вручить вам эту вещь.

С необычайной для своего возраста прытью торговец метнулся к лошади и быстро вернулся с саблей, держа ее на вытянутых вперед руках.

— Извольте принять, господин капитан. В знак благодарности и за спасение жизни ярбая. Эти трусливые шакалы, — Ялчин бросил взгляд в строну османийских солдат, отважились вернуться в свой лагерь только перед рассветом. А некоторые, не вернулись вовсе, их ищут до сих пор. Так вот, если бы вы не приказали перевязать раны ярбая, он не дожил до утра.

Алекс взял саблю в руки. Работа явно османийская, но сама сабля сделана по бритунийскому образцу, что не удивительно, учитывая активное участие заморских советников в переформировании османийской армии, и огромное количество оружия бритунийского производства проданное султану.

Капитан потянул клинок из ножен, тот явился на дневной свет с легким шорохом. Солнечный луч упал на металл, явив взгляду затейливый волнистый узор. Дорогая, очень дорогая сабля, несмотря на простой, хоть и добротный эфес. Только зачем она ему? В фамильном особняке на стену повесить? А возить ее с собой только одна морока.